Исследователи истории христианской религии установили, что создание ее основ занимает период от середины I века до второй половины IV века н. э. Их данные говорят о том, что начало, развитие и окончательное оформление христианского вероучения явилось плодом исканий нескольких поколений мыслителей и деятелей разных религиозных общин. Нетрудно представить себе, что искания эти происходили не в уютной тиши кабинетов, а перед лицом неисчислимых человеческих мук и страданий, порожденных рабством.
Поэтому есть достаточные основания думать, что среди ревностных искателей средств духовной помощи страдальцам, доходившим до полного отчаяния из-за непосильного труда, душевных и телесных мук, постоянных оскорблений и унижений их человеческого достоинства, были люди страстной целеустремленности, бескорыстно и до конца посвятившие себя своему делу, люди, которых с полным правом следовало называть подвижниками. Разумеется, среди них было немало тех, кто готов был принять крестную муку во имя утверждения кровью сердца добытой моральной истины, во имя мудрой мысли, которой они мечтали поделиться с другими, чтобы помочь несчастным.
Рисуемый в евангельских сказаниях образ Иисуса Христа олицетворил и вобрал в себя многие — и досто
56
верные, и приукрашенные, и вымышленные черты жизни и деяний таких искателей, проповедников, подвижников. В его образе воплощен итог, обобщение их жизненного и, как мы привыкли говорить теперь, творческого опыта, трудного, расцвеченного (а порой и искаженного) острой религиозной фантазией и вместе с тем изобилующего глубокими нравственными размышлениями. Этот мифологический образ выкристаллизовался из жизни, он рожден самой историей. Он побуждает исследователей искать и анализировать, что в нем следует отнести к фантазии, что к реальности, а что и к обусловленной той же историей тенденции адаптировать и этот образ, и вложенные в уста Христа поучения и заветы применительно к интересам поработителей.
Однако пора вернуться к нашей собственной теме: какие же вкрапления истины есть в евангельских преданиях о чудесах исцеления? Что расслышали мы в словах «По вере вашей да будет вам»? Для нас они звучат как факт, показывающий, что уже в те давние времена целители словом отдавали себе ясный отчет в одном из главнейших условий успешности такого лечения. Это условие — глубокая внутренняя настроенность больного на восприятие фактора, от которого он ждет выздоровления. Со времен Шарко и Бернгейма (подробнее об этом смотрите в третьей части книги — «Путь к познанию начал») эта изнутри рождающаяся настроенность именуется самовнушением. Не менее важно, чтобы это самовнушение подкреплялось и усиливалось воздействиями той среды, в которой существовал больной, и той конкретной обстановки, в которой совершалось исцеление. Иными словами, чтобы имело место и сильное внушение со стороны других людей. Естественно, что огромное значение здесь приобретало и то, как на такое внушение действовала слава, обгонявшая вероучителя, передававшиеся из уст в уста, взволнованно звучавшие рассказы о совершаемых им чудесах, рассказы, как правило, сопровождавшиеся сенсационными сообщениями о самых невероятных подробностях исцелений, жадно выслушиваемые, порождавшие горячую надежду обрести здоровье.
На таком благоприятном фоне как было не совершиться выздоровлению, в том случае, если дело шло о заболевании, поддающемся лечению психическими средствами (об этом подробнее см. в четвертой части — «Лечение словом») и если больной с таким заболеванием был еще и повышенно восприимчив к внушению!
57
Вера в возможность «чудесного, божественного» исцеления усиленно разжигается всеми религиями и в наши дни.
Уже более ста лет одним из самых известных и популярных мест религиозного поклонения в католической церкви является французский город Лурд.
«Не только Франция, вся Европа, весь мир пускался в путь, и в некоторые годы особенного религиозного подъема там бывало от трехсот до пятисот тысяч человек». И далее: «Приток даяний не прекращался, золото текло рекой, кругом вырос целый город. Это было основанием нового культа. Желание исцелиться — исцеляло, жажда чуда — творила чудеса. Человеческие страдания, потребность в утешительной иллюзии создали бога жалости и надежды, чудесный потусторонний рай, где всемогущая сила чинит правосудие и распределяет вечное блаженство на веки веков».
Так писал в 1894 году знаменитый французский писатель Эмиль Золя в романе «Лурд».
Шумная слава прежде тихого и маленького городка началась в 1858 году, когда местная жительница истеричная девочка Бернадетта Субиру рассказала, что, собирая хворост у ручья, она увидела в глубине темного грота сияющее «видение». Под влиянием наводящих вопросов местного кюре Пейрамаля она стала впоследствии утверждать, что разглядела облик девы Марии, объявившей ей, что отныне вода, вытекающая из Ма- сабиельского грота, станет чудотворной и будет исцелять тех больных, кто заслужит своей безграничной верой милость божьей матери.
Разумеется, недостатка в желающих избавиться от болезней не оказалось, и «жажда чуда творила чудеса». Молва о первых исцелениях вскоре распространилась по всей Франции. Духовенством было объявлено, что богородица повелела, чтобы у целительного грота была сооружена посвященная ей часовня. В 1864 году на собранные многочисленные пожертвования в Лурде был воздвигнут один из богатейших храмов Европы. Высоко в небо взметнуло свои шпили беломраморное сооружение, материализованный символ слепой веры и призрачной надежды измученных болезнями страдальцев!
На широкую ногу поставило духовенство, в предвидении огромных доходов, громковещательную рекламу. Специальным эдиктом папы римского Лурд был объявлен официальным местом ежегодного паломничества католиков.
58
В рассказах о лурдских «чудесах» очень много вымышленного, недостоверного и раздутого, но несомненно одно: в Лурде, как и в других подобных местах фанатичного поклонения, происходили и происходят избавления отдельных больных от заболеваний или улучшения в их состоянии и самочувствии. Конечно, такого рода излечения касаются только определенных болезней, а именно вызванных функциональными, истерическими расстройствами. С этими нервными нарушениями обратимого характера в тех случаях, когда они по истечении некоторого времени не проходят сами, без особого труда может справиться психотерапевт, к тому же не обременяющий психику своих больных, и без того легкоранимую, дополнительными нагрузками, которые неизбежно влечет за собой экзальтированная атмосфера фанатичных молений.
Основа лурдских «чудес» — продуманная система всестороннего и последовательного влияния на психику больного человека с начала движения от дома паломника до вожделенно ожидаемого места исцеления. Из сказанного нами выше нетрудно понять, что естественные причины возникающих при таких условиях отдельных исцелений — это доведенные до крайних пределов внушение и самовнушение, которые вкупе со всей обстановкой святилища способствуют возникновению гипнотического состояния или, в отдельных случаях, гипноидных фаз в коре головного мозга, что, в свою очередь, усиливает степень внушаемости человека.
К более подробному рассмотрению психофизиологических механизмов таких явлений мы обратимся в специальном разделе этой книги.
Ну, а как же сложилась судьба Бернадетты Субиру?
С ней поступили по крылатому выражению Ф. Шиллера: «Мавр сделал свое дело, мавр может уйти!»
Бернадетта своей непосредственной искренностью обращала на себя слишком большое внимание, отвлекала паломников от проповедей духовенства, и — что, пожалуй, главное — пастыри церковные так невыгодно контрастировали своим расчетливым ремесленным бездушием с экстазом ее детской чистой веры, что сочли за благо укрыть «святую» от посторонних глаз за толстыми тюремными стенами монастыря. А так как и оттуда эта, по выражению Золя, Жанна Д'Арк XIX века продолжала излучать покоряющее обаяние своих мечтаний о доброте и всепрощении, была она волею высших духовных чинов тайно помещена в больницу приюта
59
для бедных. Она и на самом деле становилась все более больной. У нее участились — особенно в условиях монастырского затворничества — истерические переживания религиозного характера. Вот по этим причинам теперь о ней и постарались забыть, проявив верх жестокости и бессердечия. Когда старший брат затворницы после долгих лет поисков случайно узнал о том, где находится кумир их семьи—божественная Бернадетта, он нашел ее на убогой койке больницы для бедных умирающей от чахотки.
Вот и вся история крестьянской девочки Бернадетты Субиру. Той наивной простушки, из которой забил гейзер экстатической фанатичной веры, наэлектризовавшей сонмы людей, кристальный гейзер, который духовенство скоро превратило для себя в золотой источник, бьющий уже век для обогащения католического Лурда— этой, как сказал французский писатель Жан Бонеф- фан, «величайшей фабрики шантажей и обмана».
